400 участников, десятки известных экспертов, примеры уже состоявшихся проектов со всей России и из-за рубежа, всё это – «Конференция общественных пространств» в московском центре «Благосфера». Конференция, посвящённая тому, что можно делать людям и для людей.
Корреспондент Максим Трофимов:
«Вот, кстати, хороший пример того, что все, кто собрался здесь, люди в этом деле совершенно не случайные. У меня за спиной большой плакат, который описывает сообщества, фабрики, пространства. Здесь такие есть подразделы – «арт-кластеры», «свободные общественные пространства», «соседские центры», и большое-большое количество адресов и городов – Москва, Бобруйск, Бишкек, Пермь, Смоленск и есть, это самое главное для нас, наш Норильск».
Если по всей России уже столько общественных центров, может, и мудрить дальше не надо? Оказывается, надо – проблем у проектировщиков много. Это не только деньги. Бывает, придумали какой-то формат, средства потратили, а люди не идут. Вот как у коллег из Архангельской области.
Участница конференции №1:
«Мы ждём, ждём, ждём, и очень редко дожидаемся. Потому что услуги получать люди привыкли за 70 лет, а чтобы делать самим, это уже сложнее. Мы, конечно, очень хотим, чтобы пришла молодёжь, но молодёжь приходит в основном организованная, то есть старшеклассники. Та молодёжь, которая за 20 и старше, с которой можно делать какие-то хорошие дела, потому что с ребятами помладше это уже всё сложнее. Я имею ввиду дела, которые кардинально перевернули бы что-то, и, может быть, какой-то внесли бы плюс на территорию, ту молодёжь мы как-то пока сдвинуть не можем. Хочется результата, а его пока нет».
Такое вполне возможно, если, создавая общественное пространство, не разобраться, что именно хотят люди, и навязать своё видение. То, что муниципальному центру может казаться чудесным занятием для молодёжи, сама молодёжь может отвергнуть. Спасение именно в изучении мнений и понимании, что вообще такое общественное пространство. Во-первых, это место свободного доступа, не подвластное конкретному коммерсанту. Второе – если пространство действительно отвечает чаяниям людей, оно само создаёт себе аудиторию.
Олег Паченков, социолог-урбанист, К.С.Н., координатор направления «Городские исследования» в ЦНСИ, директор Центра прикладных исследований ЕУСПб, Санкт-Петербург:
«Пространство, где эта публика и формируется, возникает. Нет таких пространств – нет публики. Есть какие-то странные пассивные горожане, аудитория, получатели услуг, кто угодно, это не публика. Это не граждане, которые что-то думают, что-то хотят, способны сами сделать. Соответственно, общественными пространствами в этом контексте называют те, которые способны вот этот процесс катализаторами стать, процессы создания публики, превращения жителей, просто жителей, в граждан, каких-то ответственных горожан».
Участница конференции №2:
«Получается, когда приходит общая беда в район, типа «Жилищника», и тогда получается собрать, как-то активизировать вот это население, которое пассивное, которое ходит играет в настолки, их получается привлечь и они тогда становятся активными хотя бы в той точке, чтобы выразить своё мнение относительно места, где они живут. Но это происходит волнами такими. Вот у нас такая жизнь, то тихо, то бурно».
А здесь уже другой стереотип – не надо ждать, что каждый горожанин должен стать активистом-лидером. Это невозможно, но каждому нужно придумать вариант вовлечения, и интересный именно ему. В соседнем зале как раз на эту тему яркий пример. Финская библиотека Ооди создавалась как раз по результатам серьёзного исследования мнений горожан. Её и библиотекой можно назвать с натяжкой.
Кари Ламса, руководитель отдела культуры и отдыха центральной библиотеки Ооди (Oodi), Хельсинки (Финляндия):
«50 различных рабочих пространств и мастерский, доступных всем, и абсолютно бесплатных. Чтобы прийти, вам не нужна даже библиотечная карточка. Если вы приехали в Хельсинки, можете зарезервировать какое-то из этих помещений для своих мероприятий. Там есть всякие принтеры, 3D-принтеры, печать стикеров, лазерные резаки, и все-все виды принтеров».
А ещё у финнов популярны швейные машинки. Потому в библиотеке они есть. А ещё в ней бегают роботы, развозящие книги. А ещё тут можно проводить концерты, и, наконец, да – есть этаж с книгами. Но он ещё и большой панорамный променад, где можно понежиться на солнце. Послушав такой доклад, ещё интереснее прикинуть, а какие примеры есть в нашей стране.
Корреспондент Максим Трофимов:
«Как говорится, без практики теория пуста, поэтому, послушав несколько лекций в «Благосфере», сейчас отправимся посмотреть, как работают подобные центры на практике. Нас ждёт 3 общественных пространства, каждое со своим характером, и рассчитано на определённую аудиторию».
На первый взгляд может показаться, что мы пришли в кафе, которых в Москве изобилие. Или в антикафе. Но участники проекта «Циферблат» и то, и иное название отвергают как шаблонное. Для них главное – атмосфера. Так что же такое «Циферблат» — выставочный зал, библиотека, салон для маленьких концертов или просто общая квартира свободного молодёжного сообщества, в котором может происходить всё, что этому сообществу любопытно? Пока мы оглядываемся и изучаем атмосферу, происходит необычное – девушки зовут за стол на домашнюю чечевичную похлёбку. Блюдо, которое точно не ждёшь встретить ни в ресторане, ни в кафе, это как-то сразу задаёт формат. Ведь это придумано не специально для нас, это обычная тема «Циферблата». Продают здесь только кофе, а вот угостить могут чем угодно. Как в гостях. У домашнего обеда нет цены. Захочешь – перекусишь, решишь оставить какую-то денежку в поддержку проекта – здорово, но не обязательно. Этот полубогемный формат естественно вытекает из самой истории «Циферблата». Всё началось с арт-хулиганства молодых любителей поэзии.
Дарья Масленникова, управляющая «Циферблатом на Кузнецком»:
«Что происходило? Они с ребятами выбирали какие-то стихотворения, которые им нравятся, и разбрасывали по улицам ламинированные. У нас стоит до сих пор ламинат в подсобке. Для того, чтобы это делать, нужно где-то собираться. Сначала собирались у кого-нибудь на квартире. Родственники уже перестали выдерживать. Начали холить по кафе, кабакам. В кафе это делать не очень, и решили снимать все вместе какую-то квартиру, она называлась «Дом на дереве».
Какое-то время это была просто тусовка для своих. Чтобы найти деньги на аренду, ставили чемодан, проходящие кидали в него, кто сколько мог.
Дарья Масленникова, управляющая «Циферблатом на Кузнецком»:
«Потом квартира перестала выдерживать, желающих стало очень много. Решили сделать какую-то плату, рубль – минута, и открыли напротив во дворике Покровки первый «Циферблат».
Дело неожиданно пошло, и возникла даже франшиза. На пике популярности было 14 «Циферблатов» в разных городах, включая Киев и Лондон. Сейчас ажиотаж спал, осталось 8 точек, зато работают устойчиво. Есть занятия по иностранным языкам, настольные игры, киноночи, встречи с артистами. Кто всем рулит? Например, такие, как Даша, которая в свои 19 уже управляющая. Это тоже некий показатель демократичности проекта. Кроме управляющих, которые отвечают за всё, в проекте есть ещё помощники, работающие за очень условное вознаграждение. Получается, в «Циферблате» тебя не то что обслуживают, ты как в гостях, где должен соблюдать местный уклад. И одновременно ты дома, если эта атмосфера тебе близка. Постоянный гостей около полусотни, основной возраст от 25 до 37, тут можно провести «днюху», можно просто отрешиться от всего, можно выставить на продажу авторские футболки или авторскую же керамику. Норильская гостья, кстати, воспользовалась случаем купить домик в Москве, правда маленький, керамический. На память про «Циферблат».
От темы молодёжной – к совсем другой возрастной категории. Что такое социальный центр? Эпиграфом тут хорошо ляжет спич московских властей.
Владимир Филиппов, заместитель руководителя департамента труда и социальной защиты населения г. Москвы:
«Потребности москвичей меняются. Если в 90-е годы социальные центры создавались для того, чтобы практически в каждом районе помогать людям, грубо говоря, выживать, где-то раздавать гуманитарную помощь, тушёнку, где-то памперсы, ещё что-то. Напоминаем, что сейчас на дворе заканчивается второе десятилетие 21-го века. Пенсионеры, которые являются де-юре по статусу пенсионерами, в самоощущении таковыми не являются, в 55, 65, и даже в 70 большинство москвичей себя совершенно не чувствует такими в традиционном представлении бабушками, дедушками, которые сидят на лавочке, пекут пирожки, и так далее. Стилистика жизни москвичей поменялась, а городская инфраструктура поддержки и сопровождения поменялась не очень».
Что ж, посмотрим, как московские власти стали решать проблему. Это социальный центр нового типа. Его сотрудники с удовольствием проводят для норильчан экскурсию. Да и как не похвалиться, например, вот такой библиотечной гостиной. Здесь можно не только почитать книгу, но и пообщаться, провести какое-то занятие, встретиться с приглашённой знаменитостью – устраивают здесь и такое. Есть компьютерный зал, с – не поверите – 3D-принтерами в свободном доступе. А вот игровая комната. Серьёзные мужчины, занятые бильярдом. Рядом рубится с внуком в аэрохоккей бодрая пожилая дама. Кстати, хотя рассчитан центр на возраст 55+, двери открыты всем москвичам. Паспорт с соответствующим возрастом, и СНИЛС нужен только для допуска на специально организуемые занятия. Например, такие.
Мария Самарина, специалист проекта «Мой социальный центр «Марьина роща»:
«Здесь проходят несколько видов уроков живописи, от простого карандашного рисунка до техник «Рисуем в стиле Пикассо», и других авангардистов и мастеров 20-го века. Там за уголочком расположена муфельная печь, и гончарные круги, то есть, здесь будет ещё и гончарная».
Вы спросите – «это же сколько расходников, наверняка старичкам приходится за такое доплачивать». Ответ таков.
Мария Самарина, специалист проекта «Мой социальный центр «Марьина роща»:
«Всё, что для 55+, для нашей аудитории всё бесплатно».
У северян от подобного буквально дыхание перехватило, ведь для таких услуг, говорят, даже нормативной базы нет, нецелевая трата будет. Но москвичи – молодцы. Приняли чин чином свою городскую программу – «Московское долголетие». Предусмотрели траты, с тех пор по ней и работают. И, говорят, проект нового соццентра – это не трата новых денег, а умное использование уже запланированных. В Москве 337 соццентров, какие-то постоянно надо ремонтировать. Власти решили – чем подновлять старьё, лучше за те же деньги создать центр нового типа, дать в нём людям больше свободы, самоорганизации, а это, кстати, и персонала меньше требует.
Кто-то скажет – «москвичам, конечно, стоит позавидовать», мол, все чудесные преобразования возможны только там, где есть такие огромные деньги. Но давайте вернёмся на конференцию, где замечательная пожилая дама из маленького городка, вы не поверите, в Британии, доказала обратное. У них, оказывается, безденежье – не меньшая проблема, чем у нас.
Кейт Уэлш, исполнительный директор социального предприятия Acumen CIC, Хоутон ле Спринг (Великобритания):
«Я начала вообще без денег. У вас, финнов, было 100 миллионов евро, у меня не было ничего вообще. Местность, где я работаю, одна из самых депрессивных в Великобритании. У нас была угледобыча, теперь её нет, у нас строили суда, больше их не строят. То есть, это постиндустриальная область с очень высоким уровнем безработицы, очень низким уровнем жизни и физически, и психологически. И люди не чувствуют, что у них есть голос и силы что-то менять. То есть, у нас куча вызовов. Но вот что у нас есть – это отличные люди, отличные места и отличные общественные пространства».
И вот в чём чудо – эти общественные пространства жители маленького английского городка стали создавать и развивать сами. От благоустройства небольших садиков до восстановления старинного здания – местной достопримечательности. Много ещё нужно сделать, но вот деньги понемногу стали приходить. Смогли они, значит, смогут и другие.