#НОРИЛЬСК. «Северный город» – Екатерина Шульман – известный политолог и публицист выступила в Норильском государственном индустриальном институте. На лекции собрались представители самых разных сфер жизни города.
Имя Екатерины Михайловны широко известно как в интернет-сообществе, так и в российских и международных научных кругах. Кандидат политических наук, доцент кафедры государственного управления и публичной политики Института общественных наук РАНХиГС при президенте России, она является преподавателем, а кроме этого работала в Совете при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека. Ведет авторскую программу «Статус» на радиостанции «Эхо Москвы» и собственный YouTube-канал.
Визит Екатерины Шульман в Норильск прошел в рамках совместного проекта Агентства развития Норильска и фонда развития гражданских инициатив «Диалог». Тему встречи обозначили как «Трансформация ценностей: какие изменения труда и потребления ускорила пандемия».
Спикер пояснила, что речь пойдет о трендах, тенденциях и закономерностях развития общества. О том, какие сферы жизни развивались до 2020 года, что выдержало испытания пандемией, а что, наоборот, показало себя тенденцией нисходящей. Понятия «тренд» и «тенденция», по мнению Екатерины Шульман, в бытовом употреблении не всегда воспринимаются верно.
«Когда социологи и вообще представители науки говорят о больших трендах, они имеют в виду глобальные процессы, которые затрагивают всех. И тех, кто об этом знает, и тех, кто никогда не слышал слова «тренд». Они большие, потому что чрезвычайно многогранны. И среди них нет положительных и отрицательных.
Если мы говорим о пандемии, большие тренды – это глобальное снижение насилия, например, и рост цены человеческой жизни, что кажется позитивным процессом.
Но мы увидим, как даже в этом процессе есть стороны, которые можно назвать темными. В частности, ограничение свободы, всеобщая прозрачность и то, что можно назвать медикализацией повседневности. Словом, большие тренды касаются всех, и они чрезвычайно разносторонни», – уверена Екатерина Шульман.
«Чрезвычайные ситуации, такие как пандемия, часто воспринимаются через концепцию «черного лебедя», – отметила спикер. – Люди жили, строили планы, и вдруг прилетел черный лебедь и все это развалилось. Наступила принципиально новая жизнь. На самом деле в социальном пространстве такого не происходит. Мы на любую ситуацию реагируем привычными инструментами. Что бы ни происходило, мы имеем свойство делать то, что делали до этого. Мы не перерождаемся в одночасье в какое-то иное существо. То же самое и с еще большей степенью инерционности происходит и с большими социальными и политическими телами, с общностями.
Что делает чрезвычайная ситуация на самом деле? Она не приносит нового, но усиливает то, что росло, и убивает то, что медленно загибалось до этого».
Два взаимосвязанных процесса, которые сформировали XX век и продолжают формировать век XXI, по словам спикера, – это урбанизация и индустриализация. Перетекание рабочих рук из сельского хозяйства в промышленность и большей части населения из сельской местности в города.
«Опыт предыдущих научно-технических революций: любая техническая новация создает больше рабочих мест, чем уничтожает.
Новая постиндустриальная экономика, которую мы называем экономикой услуг, сервисной экономикой, во многом нуждается в управленцах разных уровней. Именно они будут заменять рабочие места, которые уничтожила автоматизация. Пример тому – сфера транспорта. Переход от конной тяги к автомобильной и т.д.
Есть опасения, что славный и многочисленный класс водителей-таксистов будет изничтожен с появлением машин-беспилотников, автоматизированных водителей. Это вполне реальная перспектива, но эти таксопарки без людей будут нуждаться в своих «пастухах». Людях, которые будут пять или десять таких машин наблюдать, разрешать конфликтные ситуации, которые не могут быть разрешены искусственным интеллектом… Все, что может быть роботизировано, будет роботизировано. Производство может только дешеветь. А вот человеческий труд – дорожать», – рассказала Екатерина Михайловна.
По ее словам, в США сегодня самые главные работодатели – сферы образования и здравоохранения. Далее по популярности и массовости следуют продажи (оптовые и розничные). Замыкают тройку лидеров профессиональные бизнес-услуги. Следом идут производство, индустрия гостеприимства, строительство, финансовая деятельность, перевозки и другие сферы. Сельское хозяйство на предпоследнем месте списка, а в самом его конце – шахты и топливно-энергетический комплекс (добыча полезных ископаемых).
«Когда мы говорим, что занятость перетекает из промышленности в сферу услуг, мы должны понимать, что у больших трендов много разных сторон. Это гибкая система. Промышленность не исчезнет под давлением сферы услуг», – подчеркнула Екатерина Шульман.
Она представила аудитории данные всемирного банка, заимствованные из доклада Всемирной организации труда 2019 года. Его название The Changing Nature of Work («Меняющаяся природа труда») само по себе примечательно. Они показали, каким образом рабочие места в промышленности уменьшаются на глобальном Западе и увеличиваются на глобальном Востоке. Одновременно с этим увеличивается общее число трудящихся в разных сферах. Работать стало больше людей в мире.
С приходом COVID-19 миллионы людей оказались вынуждены работать онлайн. Как показали опросы, в России 36 проц3ентов людей считают, что они более эффективно трудятся на дому, чем в офисе. Высокий процент опрошенных говорит, что они хотели бы продолжать работать из дома и по окончании пандемии. Самый популярный ответ – работа на удаленке с периодическими посещениями офиса.
Екатерина Шульман привела цитату с предположением Билла Гейтса о том, что из-за удаленной работы люди будут меньше общаться с коллегами и офисная культура подвергнется упадку.
Опираясь на последние опросы населения нашей страны, она обратила внимание слушателей на некоторые интересные факты:
«Россиянам кажется, что, работая из дома, они находятся в привилегированных условиях. Это избавляет их от ада маятниковой миграции (перемещения по городу), но время, которое они тратили на проезд, тратят теперь на работу. Да, ты будешь работать без штанов (только в верхней части одежды для онлайн-общения), но ты будешь работать круглые сутки.
Неожиданно трудовые гарантии, которых человечество достигало таким трудом долгие десятилетия, оказываются под угрозой. Даже Всемирная организация труда говорит, что режим 8/5 (8 часов работы 5 дней в неделю) надо защищать», – уточнила спикер.
Наступление так называемых гибких форм занятости, когда люди работают по временным контрактам, занимаются фрилансом или обслуживанием конкретного проекта, действительно расширяет их возможности быть нанятыми, но это абсолютно уничтожает все трудовое законодательство. Онлайн-формы занятости очень часто не регулируются никакими трудовыми кодексами, отметила спикер.
Сейчас во многих странах мира (и в России в том числе) делаются попытки принять законопроект, регулирующий дистанционную работу. На данный момент это серая сфера. Подобные отношения работника и работодателя, в которых ты на дому вырабатываешь некую норму, потом ее сдаешь и получаешь от работодателя деньги, – это трудовые отношения XVIII века. Это называлось «работная изба».
«Когда собираются женщины, прядут пряжу, сдают ее и получают денежку. Все. Ни тебе ограниченного рабочего дня, ни страховки, ни медицинского обслуживания, ни корпоратива, ни корпоративной культуры, ни санатория для работников, ничего для детей. Ничего.
Это одно из неожиданных, на первый взгляд, последствий технологических революций. То есть не в том может оказаться беда, что роботы сожрут наши рабочие места, а в том, что наши рабочие места будут не такими, какими мы привыкли их видеть», – пояснила Шульман.
Второй важный процесс, о котором зашла речь на лекции, – урбанизация. О влиянии на него пандемии Екатерина рассказала отдельно:
«Россия – это страна крупных городов. Мы вообще очень городская страна. У нас люди съезжаются в города и городские агломерации, и там концентрируется экономическая жизнь в широком смысле.
В США в последние годы (с 2010-го по 2018-й) крупные городские агломерации переживают определенный отток людей. Пандемия это усилила, и в России это тоже есть.
Существует большой поток людей, направляющихся в крупные города. Это массовый социальный процесс. Для России он наиболее массовый последние 15 лет.
Города наполняются людьми за счет приезжающей молодежи. Люди едут работать. Естественного прироста за счет увеличения рождаемости не происходит, и те люди, которые в этом городе повзрослели и что-то заработали, будут стремиться уехать обратно домой. Вирусная угроза и переход на онлайн-режим работы этот процесс ускорят.
Как говорят социологи (и это приблизительные цифры), в первую половину 2020 года из Москвы уехали три миллиона человек и два миллиона вернулись. Один миллион где-то потерялся. Где? Понятно, что, скорее всего, в Московской области или в средних и малых городах Центральной России, где можно жить дешевле и комфортнее, а работать продолжать в столице или изредка туда ездить. Это значимый социальный процесс.
В России он тормозится неразвитостью инфраструктуры. Молодые семьи не поедут туда, где не будет нормальной школы для детей. Пожилые не поедут туда, где они боятся попасть в плохую больницу. Но если это преодолевается частично образованием онлайн, телемедициной и вложением в инфраструктуру регионов, этот процесс может стать чуть более видимым, чем он является сейчас.
Люди предъявляют новые условия к своему месту жительства, где раньше они только ночевали, а теперь живут. Они хотят, чтобы инфраструктура «пришла к ним на дом».
С точки зрения убыли и прибыли населения 2020 год для России и без пандемии был бы достаточно неблагополучным, потому что наступает то время, когда многочисленная страта людей 50-х годов рождения начинает уходить, а на смену приходят люди, рожденные в 90-х. Их мало, и они родят мало детей.
Когда будет получше? Когда войдет в возраст поколение, рожденное в начале нынешнего столетия. Особенно высокой рождаемостью отметились 2004–2005 годы.
Когда эти люди начнут становиться родителями, работниками и налогоплательщиками, у нас будет больше молодежи. Сейчас мы стареющий социум, как и все Северное полушарие. Мы преимущественно женский социум. Тип рождаемости у нас абсолютно европейский. Низкая рождаемость, повышение возраста вступления в брак, рождения первого ребенка. Это объективные тенденции. Экономические обстоятельства будут способствовать тому, что многие люди будут откладывать рождение ребенка.
Если уж говорить о таком, скажем так, негуманном аспекте – только о рабочей силе, то нам нужно бороться за повышение возраста мужчин, чтобы они подольше жили, и за то, чтобы возраст социальной активности продолжался дольше. Чтобы люди дольше работали, дольше были здоровы. Это вполне достижимо, но старение, то есть повышение среднего возраста, необратимо. Это производная от повышения продолжительности жизни, что считается тенденцией положительной, и тот человеческий капитал, с которым нам придется иметь дело, когда мы делаем свои расчеты или говорим о расчетах государственной политики».
Кроме того, Екатерина Шульман рассказала, что в ближайшее время производство товаров будет дешеветь, а возрастет ценность человеческого труда.
«Жилье будет дорожать. Сами строительные технологии не дорожают, но жилье – это товар-услуга. В строительстве компонент труда чрезвычайно велик, а кроме того, есть сервисная составляющая. Как выражаются наши братья риелторы, три фактора определяют ценность недвижимости: расположение, расположение, расположение.
Человек, покупая жилье, приобретает не бетон и не стекло, а соседей, образ жизни, престижный адрес, почтовый индекс. Человеческая составляющая единственная имеет запас для удорожания.
Сфера услуг будет не только потреблять человеческие руки и поставлять рабочие места, она будет становиться и основным запасом экономического роста».
Еще одним немаловажным моментом Екатерина Михайловна назвала тот факт, что на фоне ситуации с пандемией в России значительно повысился уровень доверия жителей к благотворительным некоммерческим организациям.
И напоследок еще несколько тезисов спикера относительно пандемии: «Фиксация на выживании парализует умы. Умнее и благороднее общество не становится, концентрируясь на физических аспектах жизни… но человечество объединяется перед единой бедой. Не антропоморфной(!). То есть обществу некого ненавидеть, не с кем воевать».
«За последнее время не было глобальных всплесков насилия, масштабных войн. Лекарственный дефицит отсутствовал, а если и был поначалу, то это целиком «административное дитя».
«Сфера торговли показала себя с лучшей стороны».
«Даже ересь сейчас наукообразная».
Наконец: «Вопреки распространенному стереотипу общество повышает общую грамотность благодаря социальным сетям. Человек лучше делает то, что делает чаще. В эпоху онлайна он пишет и читает».